Неточные совпадения
И так как расщепившиеся концы были уже все отломаны, Левин зацепился пальцами за
толстые концы, разодрал
палку и старательно поймал падавший конец.
— Ничего, — гуляй, — сказал Вася приятным мягким баском. На его широких плечах — коричневый армяк, подпоясан веревкой, шея обмотана синим шарфом, на ногах — рыжие солдатские сапоги; он опирался обеими руками на
толстую суковатую
палку и, глядя сверху вниз на Самгина, говорил...
— Донат Ястребов, художник, бывший преподаватель рисования, а теперь — бездельник, рантье, но не стыжусь! — весело сказал племянник; он казался немногим моложе тетки, в руке его была
толстая и, видимо, тяжелая
палка с резиновой нашлепкой на конце, но ходил он легко.
Поздно вечером к нему в гостиницу явился человек среднего роста, очень стройный, но голова у него была несоразмерно велика, и поэтому он казался маленьким. Коротко остриженные, но прямые и жесткие волосы на голове торчали в разные стороны, еще более увеличивая ее. На круглом, бритом лице — круглые выкатившиеся глаза,
толстые губы, верхнюю украшали щетинистые усы, и губа казалась презрительно вздернутой. Одет он в белый китель, высокие сапоги, в руке держал солидную
палку.
Шедшие за возами в гору мужики, босые, в измазанных навозной жижей портках и рубахах, оглядывались на высокого
толстого барина, который в серой шляпе, блестевшей на солнце своей шелковой лентой, шел вверх по деревне, через шаг дотрагиваясь до земли глянцовитой коленчатой
палкой с блестящим набалдашником.
Слышал я мельком от старика Бушо, что он во время революции был в Париже, мне очень хотелось расспросить его; но Бушо был человек суровый и угрюмый, с огромным носом и очками; он никогда не пускался в излишние разговоры со мной, спрягал глаголы, диктовал примеры, бранил меня и уходил, опираясь на
толстую сучковатую
палку.
В другой раз дядя, вооруженный
толстым колом, ломился со двора в сени дома, стоя на ступенях черного крыльца и разбивая дверь, а за дверью его ждали дедушка, с
палкой в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем, и жена кабатчика, высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась бабушка, умоляя...
Она шагала твёрдо и отмеривала пройденный путь широкими взмахами
толстой ореховой
палки, стучала под окнами властной рукою и, когда обыватель высовывал голову, говорила ему сиплым, неприятным голосом...
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность
толстой красивой
палки; кто увидит их в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Окунь не только не боится шума и движенья воды, но даже бросается на них, для чего
палкой или
толстым концом удилища нарочно мутят воду по дну у берега, ибо это похоже на муть, производимую мелкою рыбешкой.
Такой кружок привязывается, в равном друг от друга расстоянии, тремя равной длины веревочками, которые все три опять привязываются к довольно
толстой веревке (кружок имеет вид привешенной к потолку люстры); длина этой веревки зависит от глубины воды; она в свою очередь опять прикрепляется к длинной
палке.
На нем длинное и широкое парусиновое пальто, на голове серая, очень поношенная шляпа, с широкими полями, сапоги русские, большие, в руках
толстая, суковатая
палка, за спиной небольшой чемодан, вроде ранца, на ремнях.
— Проворне, ребята, проворне! — раздался рядом с ним неприятный, хриплый голос. Фома обернулся.
Толстый человек с большим животом, стукая в палубу пристани
палкой, смотрел на крючников маленькими глазками. Лицо и шея у него были облиты потом; он поминутно вытирал его левой рукой и дышал так тяжело, точно шел в гору.
Мурзавецкая одета в черную шелковую блузу, подпоясанную
толстым шелковым шнурком, на голове кружевная черная косынка, которая, в виде вуаля, до половины закрывает лицо, в левой руке черная
палка с белым, слоновой кости, костылем.
Дьякон встал, оделся, взял свою
толстую суковатую
палку и тихо вышел из дому. Было темно, и дьякон в первые минуты, когда пошел по улице, не видел даже своей белой
палки; на небе не было ни одной звезды, и походило на то, что опять будет дождь. Пахло мокрым песком и морем.
Вот вам сцена: идет Коваленко по улице, высокий, здоровый верзила, в вышитой сорочке, чуб из-под фуражки падает на лоб; в одной руке пачка книг, в другой
толстая суковатая
палка.
После обеда, убрав столы, бабы завели песни, мужики стали пробовать силу, тянулись на
палке, боролись; Артамонов, всюду поспевая, плясал, боролся; пировали до рассвета, а с первым лучом солнца человек семьдесят рабочих во главе с хозяином шумной ватагой пошли, как на разбой, на Оку, с песнями, с посвистом, хмельные, неся на плечах
толстые катки, дубовые рычаги, верёвки, за ними ковылял по песку старенький ткач и бормотал Никите...
Ходила, держа голову неподвижно, и хотя на носу её красовались очки с
толстыми стёклами, она жила наощупь, тыкая в пол
палкой, простирая правую руку вперёд.
— Видите вы эту
толстую баронессу? — вскричала она. — Это баронесса Вурмергельм. Она только три дня как приехала. Видите ее мужа: длинный, сухой прусак, с
палкой в руке. Помните, как он третьего дня нас оглядывал? ступайте сейчас, подойдите к баронессе, снимите шляпу и скажите ей что-нибудь по-французски.
Иван Алексеевич Огнев помнит, как в тот августовский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу. На нем была тогда легкая крылатка и широкополая соломенная шляпа, та самая, которая вместе с ботфортами валяется теперь в пыли под кроватью. В одной руке он держал большую вязку книг и тетрадей, в другой —
толстую, суковатую
палку.
Мы можем насчитать в нашей литературе ряд имен вроде статского советника Григория Бланка, магистра Николая Безобразова, графа Н.
Толстого, графа Орлова-Давыдова и т. п., можем припомнить мнения вроде того, что грамота портит мужика, что
палка необходима для порядка в народе, и т. д.
У Веры никого не было родных, кроме дедушки и тети; мать умерла уже давно, отец, инженер, умер три месяца назад в Казани, проездом из Сибири. Дедушка был с большой седой бородой,
толстый, красный, с одышкой, и ходил, выпятив вперед живот и опираясь на
палку. Тетя, дама лет сорока двух, одетая в модное платье с высокими рукавами, сильно стянутая в талии, очевидно, молодилась и еще хотела нравиться; ходила она мелкими шагами, и у нее при этом вздрагивала спина.
— Чтой-то вздумалось Молявиным продать такое сокровище? — вставил стоявший óдаль широкоплечий торговец в широком пальто оливкового цвета, с
толстой суковатой можжевеловой палкой-козьмодемьянкой [Лучшие можжевеловые
палки делаются около города Козьмодемьянска и зовутся козьмодемьянками.].
И матросы сильнее наваливались на вымбовки [Вымбовки —
толстые и довольно длинные
палки, вставляемые в голову шпиля.], упираясь на них грудью, и якорная цепь с тихим лязгом выбиралась через клюз [Клюз — сквозное отверстие в борту для якорных цепей.].
Откуда-то появились
толстые веревки, плети, варовенные вожжи,
палки и свежие, только что нарезанные батоги.
— Вон у него какая
палка нынче с собою! — поддержал приятеля Висленев, взяв поставленную майором в углу
толстую белую
палку.
Ни Лариса, ни Подозеров, ни Горданов и Висленев не трогались, но в эту минуту вдруг сильным порывом распахнулась калитка и на двор влетели отец Евангел и майор Форов, с огромной
палкой в руке и вечною
толстою папироскою во рту.
Рядом с этим — другого рода совершенствование, — фанатическое, почти религиозное самоусовершенствование в искусстве быть человеком comme il faut. Великолепный французский выговор, длинные, чистые ногти, уменье кланяться, танцовать и разговаривать, постоянное выражение некоторой изящной, презрительной скуки на лице. Однажды идет
Толстой с братом по улице, навстречу едет господин, опершись руками на
палку.
Толстой пренебрежительно говорит брату...
Новый проводник был здоровенный парень с обмотанною вокруг макушки
толстою косою, с наглыми, чему-то смеющимися глазами. Он шел впереди обоза, опираясь на длинную
палку, ступая по снегу своими китайскими броднями с характерными ушками на тыле стопы. Было морозно, снег блестел под солнцем. Дороги были какие-то глухие, мало наезженные. Далеко назади осталась железная дорога, по снегу чуть слышно доносились свистки и грохот проходящих поездов. Наконец, и эти звуки утонули в снежной тишине.
Покрикивая ни за что ни про что, сурово поглядывал он то на того, то на другого, и пятились рабочие и прятались друг за дружку, косясь на
толстую, суковатую
палку, что была в сильных, мускулистых руках Сережи…
Толстый немецкий офицер, уча рекрут, находит на толпу солдат и, разгоняя их
палкой, кричит...
Около самых ворот веча, осажденных со всех сторон народом, стоял старик с длинной, седой как серебро бородой, в меховой шапке с куньей оторочкой и длинными подвязными наушниками, зипун на нем был серый, на овчинном подбое, в руках держал он
толстую, суковатую
палку, с широким литым набалдашником из меди.
Около самых ворот веча, осажденных со всех сторон народом, стоял старик с длинной седой, как серебро, бородою, в меховой шапке с куньей оторочкой и длинными подвязными наушниками; зипун на нем был серый, на овчинном подбое; в руках держал он
толстую суковатую
палку, с широким литым набалдашником из меди.
Одевался он по-заграничному, носил высокую цилиндрическую шляпу, белый фуляр на шее, светлое, английского покроя пальто и башмаки с гетрами на
толстых подошвах. Он упирался на
палку с серебряным матовым набалдашником.
У Митеньки была
толстая кожаная, холодная, как змея, сабля, которая будто бы не вынималась, но это Митенька солгал: она была только перевязана возле ручки серебряным шнурком, а вынималась прекрасно; и так было обидно, что глупый Митенька, вместо того чтобы всегда носить саблю с собой, поставил ее в передней, в угол, как
палку.